Molly Fancher: «Тема ужасов безгранична… Это неисчерпаемый источник вдохновения!»

Интервью с московской хоррорбилли командой Molly Fancher.

Выясняем у музыкантов, на каком языке нужно петь, чтобы быть тру, нужна ли России массовая «хоррор-сцена» и почему в этом жанре нельзя стать заложниками образа.

Rockweek (RW): Вы пришли к хоррорбилли путём поиска и экспериментов или сразу хотели работать в этом направлении?

Уильям Бёрк (William Burke, W.B.): Почти случайно. В 2018-м году из группы ушли вокалист и барабанщик. Остались я (ритм-гитарист) и басист. Спустя какое-то время к нам примкнул контрабасист Дима, он же Чарли-Чарли, и мы решили к хоррор-панку в привычном понимании, который играли с 2016-го, добавить сайкобилли. Эксперимент удался!

Кейт Фэнчер (Kate Fancher, K.F.): Я узнала о хоррорбилли в 2019 году, когда ребята пригласили меня на прослушивание. Причём я с детства интересовалась ужасами: читала Стивена Кинга, смотрела фильмы — но никогда не думала, что это моя любимая тема, а поняла, когда уже начала работать в этом стиле. Сейчас смотрю фильмы ужасов, читаю книги, и они вдохновляют меня на написание песен. Раньше я даже не задумывалась, что могла бы сама сочинять в таком ключе!

RW: Кто пишет песни? Кого можно назвать идеологом группы и как отбраковывается материал?

K.F.: Песни создаём коллективно. Мелодии и тексты сочиняем я и Уильям Бёрк, примерно 50 на 50. Музыку — Бёрк, а остальные накидывают свои партии. На репетициях играем всё вместе и каждый высказывается об услышанном: что убрать, что добавить, какие косяки.

RW: Когда пишете песни, заранее учитываете, где будут мужские и женские партии?

K.F.: Когда ребята приносят музыку и предлагают сочинить к ней текст, я сразу не могу сказать, о чём он будет и какие там будут партии. Потом сажусь писать песню, вникаю в эту музыку и уже понимаю: здесь будет такая-то тема, тут мужской, а тут женский вокал.

W.B.: Всегда по-разному. Нельзя сказать, что у нас сразу есть конкретный план: где будет диалог, а где нет, где поёт только Кейт, а где только я. Больше отталкиваемся от музыки и общей идеи, а потом уже выстраивается остальное. Бывает, что прямо на репетиции Кейт понимает, как круче спеть.

RW: Тексты на английском — это дань классике или вы метите на европейский рынок?

W.B.: Даже не на европейский, а на мировой, так как английский — мировой язык.

Но, на мой взгляд, язык песни не имеет принципиального значения. Можно передать атмосферу и настроение хоррорбилли или хоррор-панка на любом языке. Я знаю много команд, которые поют на родном языке: мексиканские, польские, испанские, немецкие — у которых это получается весьма круто!

В России есть стереотип, что «хоррор-панка русском языке быть не должно», но я так не считаю.

RW: Готовы ли вы сами записать альбом на русском языке?

W.B.: Приоткрою завесу тайны и надеюсь, что коллеги меня за это не четвертуют: мы готовим релиз, где будет несколько треков на русском.

RW: Вы находитесь на стыке двух консервативных лагерей: поклонников хоррор-панка и сайкобилли. Не боитесь, что эксперименты могут отпугнуть публику?

W.B.: Не знаю, насколько сейчас вообще актуально понятие трушности в том или ином жанре. Я с удовольствием слушаю и хоррор-панк группы, и сайкобилли команды. Хожу на концерты тех и других, а когда они играют на совместном фестивале — это ещё лучше!

И если кого-то отпугнут наши эксперименты, на то они и эксперименты. Клепать музыку по шаблону— где либо тру, либо расстрел, мы не хотим. Делаем то, что нам нравится, и хотим найти слушателя, которому важна наша музыка, созданная нами атмосфера, а не жёсткие рамки жанра, какие-то правила.

RW: Нужна ли вообще России массовая хоррорбилли сцена или всё-таки лучше меньше да лучше?

W.B.: Я хотел бы увидеть развитие жанра. Нам банально не хватает команд, чтобы вместе выступать! Но в массовость я не верю, сейчас популярно совсем другое. И если посмотреть на мировую историю, хоррор-панк и тем более хоррорбилли никогда не были популярны. Исключение — отцы-основатели хоррор-панка Misfits.

RW: Если бы вам предложили выступить на разогреве «Короля и Шута» в его лучшие годы, согласились бы?

K.F.: Я мало знакома с их творчеством, но в подростковом возрасте мне нравились несколько песен. Сейчас тоже периодически открываю для себя интересные их песни, причём благодаря «ТикТоку». Поэтому с радостью!

W.B.: Было бы прикольно! В своё время я не раз бывал на их концертах и получал несказанное удовольствие от творящегося там мракобесия.

RW: А знаете какую-нибудь другую российскую группу, специализирующуюся на хорроре, которая, на ваш взгляд, могла бы стать такой же народной?

W.B.: «Король и шут» — это не совсем хоррор-панк, это уникальный проект. В их творчестве смешано огромное количество тяжёлых жанров и стилей, а к хоррор-панку они имеют косвенное отношение, и сами себя таковым никогда не называли. Из российских команд не назову, но, если говорить об СНГ — украинские Igelkott.

RW: Делаете ли вы попытки скрестить в текстах тематику хоррора и социальную повестку: политика, террор, бытовое насилие? Можем ли мы услышать нечто злободневное от MF? 

W.B.: Мы живём в стране, где хоррор людей окружает. О политике петь точно не станем, но на новом релизе будет песня о маньяке. Там его поведение рассматривается как социальное явление: ведь маньяками не рождаются, это приобретённая болезнь, зачастую в детстве, когда родители или окружение негативно влияют на психику, — а потом человек подрастает и становится злодеем.

K.F.: Ещё там будет песня о том, как дети страдают в семьях, где родители постоянно ругаются. Это не сказано напрямую, но читается между строк.

RW: Насколько ваш новый EP Welcome To The Sematary отражает содержание и концепцию будущего альбома?

W.B.: Треки из Welcome To The Sematary туда точно не войдут. Изначально задумано, что это самостоятельный EP. Мы пока не знаем, что там будет, а что нет, хотя вовсю его готовим. Ещё больше утяжелять звучание точно не собираемся, но ждите экспериментов, которые, надеюсь, всем понравятся. Будут абсолютно новые треки и, возможно, перезапишем что-то из старого. А вообще планируем повышать планку с каждой записью: делать музыку более качественной и интересной во всех отношениях.

RW: Кто рисует обложки ваших релизов?

W.B.:  Мы успели поработать с двумя художниками. Наша основная художница Александра — человек с прекрасным чувством стиля, мы с ней на одной волне. Буквально на первых набросках получаем то, что хотим. Насколько я понимаю, она тоже очень любит наше направление музыки.

К созданию обложки A Sudden Knock приложил руку художник по имени Константин. Он сделал основу, но завершить у него не получилось. Но нам кажется, он тоже приложил максимум своего таланта.

RW: Сценический грим делаете сами?

W.B.: Грим, костюмы, бутафорскую кровь — всё сами.

 RW: Маски менять будете от релиза к релизу, как одна очень известная не хоррор-группа?

W.B.: Изменения в гриме будут, скорее всего, минимальные: персонажей и маски менять не планируем. А если когда-нибудь дорастём до масштабов Slipknot, тогда и можно подумать над тем, чтобы удивлять поклонников постоянной сменой образов.

K.F.: Пока что это может быть только доработка существующих образов. Тем более у каждого из них есть своя история.

RW: Группа названа в честь реальной девочки Молли Фэнчер, прославившейся своими странными особенностями, а кто остальные ваши персонажи?

K.F.: По нашей легенде, я Кейт Фэнчер (Kate Fancher) — сестра Молли, это вымышленный персонаж.

W.B.: Я Уильям Бёрк (William Burke) — реальный персонаж: подонок и убийца. Он убивал людей и доставлял их «к другому участнику нашей группы» — соло-гитаристу Роберту Ноксу (Robert Knox), который был врачом-анатомом и проводил исследования «во благо науки». Наш барабанщик, Полоумный Джейми (Daft Jamie), — их жертва, во время препарирования перед студентами он лишился головы. Вернуть ему голову мы не смогли, поэтому прикрутили череп. Об этих людях очень интересный рассказ написал Стивенсон, называется «Похититель трупов».

Контрабасист Чарли Чарли (Charley-Charley) — мексиканский дух. При жизни он был мальчиком с дурным нравом, много врал, умер трагической смертью и теперь скитается по миру. Его можно призвать, несколько раз произнеся «Чарли-Чарли» в темноте. Он ответит вам на любые вопросы взамен на сами знаете, что.

RW: Ваши персонажи присутствуют в песнях? Есть ли у вас идея создания большого мюзикла или шоу, которое их бы объединило?

W.B.: Пока что в песнях их нет, но, надеюсь, мы их обязательно обыграем. Может, даже посвятим этому отдельный релиз. Насчёт большого шоу с ними идея классная, но всё упирается во время и деньги. А элементы шоу на наших концертах всё равно есть: грим, костюмы, фоновые звуки, дым, небольшие декорации, всякие сценки.

RW: Не боитесь стать заложниками образов, жанра?

K.F. и W.B.:  Тема ужасов безгранична. Это не только вампиры и нежить, но и человеческие страхи, которые есть и в современном мире, огромный пласт литературы, кино, городских легенд и историй. Это неисчерпаемый источник вдохновения!

RW: Происходило ли что-то мистическое с группой на концертах, репетициях и т.д.?

W.B.:  К счастью, нет. Мы и так живём в прекрасной стране — не хватает только, чтобы ещё на концертах и репетициях происходила какая-то чертовщина.

RW: Ваша песня Welcome to the Sematary записана совместно с вокалистом немецкой хоррор-панк группы The Other Родом Ашером. Почему именно он, и как его фэны отреагировали на выход этого трека?

W.B.: Я считаю Рода Ашера человеком, чьё творчество во многом повлияло на создание Molly Fancher. В своих соцсетях он выкладывал информацию об этом сингле. Реакция была разная: кому-то всё понравилось, кому-то частично, кто-то оценил обложку, но большинство отреагировали положительно.

В новом альбоме, кстати, будут ещё фиты, с кем — пока не буду раскрывать карты.

RW: Получали уже предложения выступить за границей?

W.B.: И не одно! Мне даже грустно, что в других странах наше творчество более востребовано, чем в родной стране.

Например, в сентябре прошлого года из-за пандемии у нас обломалось выступление в мистической столице Европы — в Праге, совместно с чешской группой Green Monster и ещё парой команд. В рамках этого выезда мы планировали и фотосет и, возможно, частичную съёмку клипа.

RW: На каком масштабном мероприятии в России больше всего хотели бы выступить?

W.B.: Даже не могу сказать. Чего-то масштабного и тематического у нас нет. Есть фесты тяжёлой музыки, но насколько мы там уместны — виднее организаторам. Я бы хотел сделать большой фестиваль с российскими хоррорбилли, хоррор-панк и сайкобилли группами и зарубежными звёздами.

RW: Какие ближайшие планы у группы?

W.B.: Готовим наш первый клип на песню с EP Welcome to the Sematary и новый релиз, 10-го апреля выступаем на Moscow Psychobilly Festival, а 24-го — с питерскими Coffin Wheels.

Интервьюер – Роман Кадулин
Редактор – Софья Александрова